Я щелкаю другим выключателем, и в противоположном углу комнаты гаснут еще две флуоресцентные лампы. Зрачки подозреваемого расширяются. Теперь его освещает единственная лампа над головой, словно он стоит на театральной сцене и собирается петь.

– Кто-то нанес мисс Эйлинг удар в голову. Этим человеком могла быть Клэр Эванс. Вы сказали своей жене, что в результате ее действий мисс Эйлинг ударилась головой о стол. Но этим человеком могли быть и вы. Никто, в конце концов, не знает, что́ в действительности произошло два дня назад у вас в кабинете. Кроме вас, мистер Эванс. – Я задумчиво хмыкаю. – Фактами легко манипулировать. Чтобы добиться собственных эгоистических целей. Чтобы прикрыть чью-то задницу. Чтобы спрятать убийство. Фактом становится то, что вы предпочитаете помнить, не правда ли, мистер Эванс?

Он моргает.

– Однако доктор Шелдон обнаружила кое-что еще, – продолжаю я, возвращаясь к своему стулу. – Я прочту вам последнюю часть протокола. Приятная возможность почитать вслух профессиональному писателю. Признанному мастеру слова, способному оценить значение определенных ключевых фраз.

Я чувствую, как мои слова отзываются страхом в сердце этого человека. Я достаю из нагрудного кармана очки для чтения и театральным жестом водружаю их на нос, после чего беру в руки отчет доктора Шелдон. Начинаю читать его заключительную часть – властным тоном, акцентируя определенные слова.

Дыхательные пути: в ноздрях и верхних воздушных проходах потерпевшей содержится небольшое количество мелкой пены. Легкие (правое – 353 грамма, левое – 310 граммов) частично перекрываются и перенасыщены воздухом. В полости рта повреждений не обнаружено. Зубы, губы и десны – в нормальном состоянии. Нет повреждений слизистых оболочек или препятствий прохождению воздуха.

Желудочно-кишечный тракт: большое количество воды заполняет желудок потерпевшей, но не кишечник. Все слизистые оболочки целы, повреждений и травм не обнаружено.

Скелетно-мышечная система: значительных повреждений нет. У нижнего отдела позвоночника имеется небольшой диффузный синяк размером 10 × 5 мм.

Результаты проверки на наркотики:

кокаин – положительный;

этанол – 295 мг/100 мг (кровь-сердце);

этанол – 64 мг/100 мг (стекловидное тело).

Предположительная причина смерти: согласуется с утоплением.

Время смерти: температура тела, окоченение, трупные пятна, а также содержимое желудка указывают на приблизительное время смерти между 22:30 четверга, 4 июня 2015 года, и 00:30 пятницы, 5 июня 2015 года.

Травмы: наличие мелких порезов и ссадин на кончиках пальцев потерпевшей, наличие речного ила под ногтями, а также облупившийся и потрескавшийся лак для ногтей свидетельствуют о том, что, находясь под водой, потерпевшая в течение короткого периода времени боролась за свою жизнь, прежде чем наступила смерть через утопление.

Замечание: тело было представлено для исследования и ответа на вопрос, является ли самоубийство причиной смерти потерпевшей. Признаки кратковременной борьбы за жизнь под водой в сочетании со следами острого субдурального кровоизлияния в мозг, вызванного травмой, нанесенной тупым предметом, не подтверждают версию самоубийства и указывают на утопление.

Я смотрю на Марка Эванса. Выпученные глаза. Лицо серое как пепел. Рот «мучительно изогнут», как он описывал своего протагониста Гуннара на сорок четвертой странице романа «На пороге смерти».

– Утопление, – говорю я; мой голос звенит громко и ясно. – Мисс Эйлинг была жива, когда вы бросили ее в реку. Вы считали ее мертвой. Но она была вполне жива.

У него дрожат руки. У него такой вид, словно он вот-вот утонет сам. Подобно Софии позавчера ночью, он прекрасно понимает, что спасения нет. На этот раз.

– Вы убили ее, мистер Эванс. Вы – тот, из-за кого она умерла. Вы погребли ее в водяной могиле реки Кэм.

– Нет! – срывается с его губ страдальческий крик. – Этого не может быть…

Я заставил Марка Эванса почувствовать вкус того самого лекарства, которое он совсем недавно отмерял своей несчастной жене Клэр. Это, должно быть, черт возьми, неприятно – узнавать, что ты совершил убийство. Особенно если ты умудрился утопить свою любовницу, которая, как выяснилось, была когда-то твоей подружкой.

– Я не хотел… – говорит он, рыдая и тряся головой, словно так можно уменьшить ужас совершенного им преступления. – Несчастная София…

– Мистер Эванс… – говорит адвокат, предупреждающе протягивая руку к своему клиенту. – Инспектор, вы не имеете права сразу перескакивать к выводам.

Я не обращаю на старика внимания. Смерть в воде – не самый приятный способ уйти из жизни. Я намерен довести до сознания нашего подозреваемого тот физический ужас, который испытала позавчера София. Я перебираю в голове факты, заученные на разных курсах патологии, когда я был еще констеблем.

– Позвольте мне продолжить, – говорю я.

Погрузившись в Кэм, мисс Эйлинг пришла в сознание. Но что-то было не так. Ее тело окружала вода. Вода была повсюду. Тонны воды тянули ее вниз. Заливали глаза. Не позволяли видеть ничего, кроме мрачной темноты. Самое худшее – что-то тяжелое тянуло вниз ее плечи. Погружая все глубже в водяной ад. Она задержала дыхание, пытаясь убедить себя, что это всего лишь ужасный сон. Кошмар, от которого она когда-нибудь очнется. Может, стоит отдаться течению, которое она чувствовала руками и ногами, и оно вынесет ее обратно на твердую землю? Некоторое время, совсем недолго, она дрейфовала у границы этого сна. Но вскоре поняла, что больше не может удерживать дыхание. Голова кружилась, лишенная чего-то жизненно важного. Без чего нельзя существовать. Ей нужен был кислород. Воздух.

Наш подопечный словно превратился в статую от моих слов. Может, он и прав. Может, мне действительно надо попробовать себя в литературе. Пока получается неплохо, – наверное, стоит вступить в кружок этих серьезных моно при Кембриджской цветоводческой школе. Минуты текут, и у меня получается все лучше – никогда не думал, что сумею наварить в своем маленьком черном полицейском котелке столько восхитительных прилагательных и активных глаголов. Может, дают себя знать сотни прочитанных за всю жизнь описаний таинственных убийств (включая книги мистера Эванса: я их большой поклонник, хотя ни за что ему в этом не признаюсь).

На самом деле я просто придерживаюсь ключевого принципа: работая с подозреваемым, всегда старайся найти наименьший общий знаменатель – или, другими словами, хотя бы полдюйма общей с ним почвы.

Основополагающий принцип любого криминального расследования.

Так, если имеешь дело с рассказчиком, плети хорошую словесную пряжу. Пускай в дело причудливые, перегруженные деталями описания, какие он бы с радостью применил сам. Те самые цветистые излишества, которые он так любит в своих книгах. (А заодно я докажу, что полицейские в состоянии составить слова в предложение.) Это заставит его сопереживать, понять свои ошибки.